Пять рассказов о Гэллегере - Страница 2

– Что ты делаешь?

– Не знаю. Играю, наверно. Я просто складываю вместе различные вещи, и порой из этого что-то получается… Только я никогда не знаю, что это будет. – Гэллегер бросил провода и вернулся на диван. – А, к черту все это!

«Вот чудак», – подумают Ваннинг. Гэллегер был типом в принципе аморальным, совершенно неуместным в сложном современном мире. С первобытным весельем смотрел он на мир со своей личной колокольни и… делал весьма полезные вещи. Но только для собственного удовольствия.

Ваннинг вздохнул и оглядел лабораторию – его педантичная натура страдала при виде такого бардака. Машинально подняв с пола мятый халат, он поискал глазами какой-нибудь крючок и, конечно, не нашел. Гэллегер, вечно страдающий от недостатка проводящих металлов, давно повырывал из стен все крючки.

Ваннинг подошел к металлическому шкафу, стоящему в углу, и открыл его. Внутри не было никаких вешалок, поэтому он сложил халат и положил на дно, а сам снова присел на «Чудовище».

– Выпьешь? – спросил Гэллегер.

Ваннинг покачал головой.

– Нет, спасибо. Завтра у меня дела.

– Ерунда, примешь тиамин. Бр-р, дрянь. Я работаю гораздо лучше, если голова обложена надувными подушками.

– А я нет.

– Это дело опыта, – буркнул Гэллегер. – А опыта может набраться каждый, если только… На что ты там уставился?

– Этот шкаф… – сказал Ваннинг, удивленно хмуря брови. – Ну-ка, что там такое…

Металлическая дверь была закрыта неплотно и медленно приоткрывалась. А от халата, который Ваннинг только что туда положил, не было и следа.

– Это краска такая, – сонно объяснил Гэллегер. – Что-то вроде пропитки. Я обработал внутренность шкафа гамма-лучами. Но он ни к черту не годится.

Ваннинг передвинул лампу, чтобы лучше видеть. Шкаф не был пуст, как он решил в первый момент. В нем, правда, не было халата, зато находилось что-то маленькое, бледно-зеленое и почти сферическое.

– Он что, растворяет вещи? – спросил Ваннинг, вытаращив глаза.

– Ага. Вытащи его и увидишь.

Ваннинг не торопился засовывать руку внутрь. Найдя длинный штатив для пробирок, он подцепил им шарик и тут же отвернулся, потому что разболелись глаза. Зеленый шарик менял цвет, форму и размер, и вскоре превратился во что-то бесформенное. Внезапно штатив стал удивительно тяжелым.

И ничего странного: на нем висел халат.

– Вот такие штуки он и вытворяет, – равнодушно объяснил Гэллегер.

– Но должна же быть причина. Вещи, которые я засовываю в шкаф, становятся маленькими, но стоит их вынуть, как они обретают нормальные размеры. Может, продать его какому-нибудь фокуснику? – с сомнением предположил он.

Ваннинг сел, сжимая в руках халат и поглядывая на металлический шкаф. Это был смолисто-черный параллелепипед размерами три на три и на пять футов, покрашенный изнутри серой краской.

– Как ты это сделал?

– Что? Сам не знаю. Как-то само получилось. – Гэллегер меланхолично потягивал свою гремучую смесь. – Может, дело тут в растяжимости измерений. Моя пропитка могла изменить свойства пространства-времени внутри шкафа. Интересно, что это может значить? – буркнул он в сторону. – Такие словеса порой пугают меня самого.

– Это значит… ты хочешь, сказать, что этот шкаф внутри больше, чем снаружи?

– Парадокс, не так ли? Я думаю, его внутренность находится вообще не в нашем пространстве-времени. Попробуй сунуть туда стол и убедишься. – Гэллегер даже не приподнялся, а лишь махнул рукой в сторону упомянутого стола.

– Ты прав. Этот стол больше шкафа.

– Ну, так суй его как-нибудь бочком. Смелее!

Ваннинг некоторое время возился со столом. Несмотря на небольшой рост, он был силен, как многие коренастые люди.

– Положи шкаф, легче будет.

– Я… уф… Ну, и что дальше?

– Суй туда стол.

Ваннинг искоса посмотрел на приятеля, пожал плечами и попытался. Разумеется, стол не хотел входить в шкаф. Вошел только угол, а остальное застряло, чуть покачиваясь.

– И что дальше?

– Подожди чуток.

Стол шевельнулся и медленно пополз вниз. У Ваннинга отвалилась челюсть, когда он увидел, как стол постепенно входит внутрь, словно в воде тонет не очень тяжелый предмет. Однако ничто его не всасывало, он просто растворялся. Неизменным оставалось лишь то, что торчало снаружи, но постепенно в шкаф ушло все.

Ваннинг заглянул в шкаф, и вновь у него заболели глаза. Внутри некое нечто меняло форму, съеживалось и в конце концов превратилось в колючую неправильную пирамиду темно-красного цвета.

В самом широком месте в ней было не более четырех дюймов.

– Не верю, – выдохнул Ваннинг.

Гэллегер улыбнулся.

– Как сказал герцог Веллингтон: «Это была очень маленькая бутылка, сэр».

– Погоди минутку. Как, черт возьми, можно засунуть восьмифутовый стол в пятифутовый шкаф?

– Благодаря Ньютону, – ответил Гэллегер. – Сила тяжести, сечешь? Налей в пробирку воды, и я тебе покажу.

– Сейчас… Вот, готово. И что теперь?

– Полную налил? Хорошо. В коробке с надписью «Предохранители» лежит сахар. Положи кусок поверх пробирки, так чтобы одним углом он касался воды.

Ваннинг сделал, как было сказано.

– Ну и что?

– Что ты видишь?

– Ничего. Сахар напитывается водой и растворяется.

– Вот именно, – с нажимом сказал Гэллегер.

Ваннинг задумчиво посмотрел на него и повернулся к пробирке. Кусок сахара медленно растворялся и исчезал. Вскоре его не стало вовсе.

– Воздух и вода – это совершенно различные физические среды. В воздухе кусок сахара может существовать в виде куска сахара, а в воде только в виде раствора. Та его часть, которая достает до воды, подчиняется условиям, присущим воде, и значит, изменяется в физическом смысле. Остальное – дело силы гравитации.