Пять рассказов о Гэллегере - Страница 41

– Кто?

– Кафф. Толстячок упомянул о нем. Сказал, что он усиливает нажим…

– Точно! О чем же он еще болтал? Что не может обойти старой заставы…

– Устава. То есть закона.

– Да знаю я, что такое устав! – рявкнул Гэллегер. – Не полный же я идиот… по крайней мере, пока. Ты говоришь, Кафф? Попробую воспользоваться информатором еще раз.

В списке оказалось шесть человек с этой фамилией. Учитывая пол, Гэллегер вычеркнул половину, затем исключил фирму «Кафф-Линкс Мэньюфэкчуринг Компани» и осталось двое: Макс и Фредерик. Соединившись с Фредериком, он увидел худого пучеглазого парнишку, явно не достигшего совершеннолетия. Гэллегер окинул его убийственным взглядом и разъединился, оставив остолбеневшего Фредерика гадать, кто же это звонил.

Оставался еще Макс Кафф. Вероятно, он и был искомой персоной. Гэллегер убедился в этом, когда камердинер Макса Каффа переключил разговор на городскую контору, где секретарша сообщила, что мистер Кафф проводит время в клубе «Аплифт».

– Вот как? А кто такой этот Кафф?

– Я вас не понимаю.

– Ну, чем он занимается?

– Мистер Кафф ничем не занимается, – ледяным тоном сообщила девушка. – Мистер Кафф – муниципальный советник.

Это было интересно. Гэллегер поискал шляпу, нашел ее у себя на голове и попрощался с роботом, который даже не потрудился ответить.

– Если Толстячок позвонит еще раз, – сказал конструктор, – спроси, как его зовут. Понял? И следи за этой машиной – вдруг она захочет преобразиться или что-нибудь в этом роде.

Позаботившись обо всем, Гэллегер вышел из дома. Дул холодный осенний ветер, обрывая сухие листья с деревьев. Пролетело несколько воздушных аэротакси, но Гэллегер остановил наземное, желая знать, как они поедут. У него было смутное предчувствие, что звонок Максу Каффу даст ему немного. С таким типом нужно держать ухо востро, особенно если он может «усиливать нажим»…

– Куда едем?

– Клуб «Аплифт». Знаете, где это?

– Нет, – ответил водитель, – но сейчас узнаю. – Он нажал клавишу информатора на приборной доске. – В городе, но довольно далеко.

– Вот и хорошо, – сказал Гэллегер и откинулся на сиденье, погрузившись в мрачные мысли.

Почему все клиенты были такими неуловимыми? Как правило призраки не пользовались его услугами, однако Толстячок оставался лицом без фамилии, просто лицом, совершенно не знакомым Гэллегеру. А кто такой Дж.У. вообще неизвестно. Только Делл Хоппер обрел реальную форму, и Гэллегер очень жалел об этом – повестка в суд лежала у него в кармане.

«Мне нужно выпить, – сказал сам себе Гэллегер. – Вот и все дела. Я давненько не был пьян. Во всяком случае, по моим меркам».

Через некоторое время такси остановилось у здания, которое когда-то было особняком из кирпича и стекла. Заброшенное, теперь оно выглядело довольно мрачно. Гэллегер вышел из машины, расплатился с водителем и подошел к дому. Небольшая вывеска извещала, что это и есть клуб «Аплифт». Поскольку звонка не было, Гэллегер просто открыл дверь и вошел.

И тут же ноздри его заходили ходуном, как у боевого коня, почуявшего запах пороха. Здесь пили. Ведомый инстинктом почтового голубя Гэллегер направился прямо к бару, расположенному у стены зала, наполненного стульями, столами и людьми. Какой-то человек с печальным лицом и в шляпе играл в углу на электрическом бильярде. Когда Гэллегер подошел, печальный мужчина посмотрел на него и преградил путь.

– Ищешь кого-то? – буркнул он.

– Ага, – ответил Гэллегер. – Макса Каффа. Мне сказали, будто он здесь.

– Минуточку, – сказал печальный тип. – Что тебе от него нужно?

– Мне нужен Толстячок, – с ходу ляпнул Гэллегер.

Холодные глаза внимательно изучали его.

– Кто?

– Ты его не знаешь. Но Макс знает.

– Макс хочет тебя видеть?

– Конечно.

– Ну ладно, – с сомнением произнес печальный тип. – Макс в «Трех Звездах», у него сегодня обход баров. Если он начнет…

– «Три Звезды»? А где это?

– Брод-авеню, четырнадцать.

– Спасибо, – сказал Гэллегер и вышел, окинув бар тоскливым взглядом. Еще не время. Сначала дела – потом все прочее.

«Три Звезды» оказались обычным притоном, где на стенах демонстрировали веселые фильмы. Были они стереоскопическими и довольно гнусными. Задумчиво посмотрев на экран, Гэллегер обвел взглядом гостей. Их было немного. Внимание его привлек сидящий у одного конца бара мощный тип с гарденией в бутоньерке и крикливым бриллиантом на пальце. Гэллегер подошел к нему.

– Мистер Кафф?

– Да, – ответил мужчина, поворачиваясь на стуле, как Юпитер вокруг своей оси. Слегка покачиваясь, он уставился на Гэллегера.

– А ты кто такой?

– Я…

– Впрочем, неважно, – подмигнул Кафф. – Никогда после работы не говори, как тебя зовут на самом деле. Прячешься, да?

– Что?

– Я это с первого взгляда узнаю. Ты… ты… – Кафф наклонился вперед, принюхиваясь. – Ты пил!

– Пил, – горько ответил Гэллегер.

– Ну так выпей и со мной, – предложил Кафф. – Я уже дошел до «Д» – дайкири. Тим! – заорал он. – Еще один дайкири для моего друга! Одна нога здесь, другая там. И подумай о «Е».

Гэллегер скользнул на стул рядом с Каффом и пригляделся к своему собеседнику. Советник был в немалом подпитии.

– Да, – сказал Кафф, – лучше всего пить по алфавиту. Начинаешь с «А» – абсента, а потом по порядку – бренди, виски, голдвассер, дайкири…

– А потом?

– Разумеется «Е», – с легким удивлением заметил Кафф. – Egri Burgundi. О, вот и дайкири для тебя. Поехали!

Выпили.

– Послушайте, – сказал Гэллегер. – Мне нужно поговорить с вами о Толстячке.